Неточные совпадения
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства духовного, культуры, той идеальной силы и
творческой деятельности человеческого
духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Красота, про которую я говорю, не материя: она не палит только зноем страстных желаний: она прежде всего будит в человеке человека, шевелит мысль, поднимает
дух, оплодотворяет
творческую силу гения, если сама стоит на высоте своего достоинства, не тратит лучи свои на мелочь, не грязнит чистоту…
От этого сознания
творческой работы внутри себя и теперь пропадала у него из памяти страстная, язвительная Вера, а если приходила, то затем только, чтоб он с мольбой звал ее туда же, на эту работу тайного
духа, показать ей священный огонь внутри себя и пробудить его в ней, и умолять беречь, лелеять, питать его в себе самой.
В
творческой мысли
дух овладевает душевно-телесной стихией.
Но
творческий акт человеческого
духа есть устремление к бесконечности, к трансцендентному, которое парадоксально должно быть признано имманентным.
В общественной жизни все ведь — в силе, в энергии
духа, в характере людей и обществ, в их воле, в их
творческой мысли, а не в отвлеченных принципах, формулах и словах, которым грош цена.
Дух, укрепленный в своих абсолютных истоках и возрожденный, должен обратиться к многообразной и сложной конкретности мира живой,
творческой реакцией и обнаружить свои
творческие дары.
Неокантианство школы Виндельбанда, Риккерта и Ласка считает истину ценностью, но дает этому ложное истолкование в
духе не
творческого нормативизма.
Раскрытие Истины есть
творческий акт
духа, человеческий
творческий акт,
творческий акт, преодолевающий рабство у объективного мира.
Важнее же всего сознать, что
дух совсем не есть реальность, сопоставимая с другими реальностями, например, с реальностью материи;
дух есть реальность совсем в другом смысле, он есть свобода, а не бытие, качественное изменение мировой данности,
творческая энергия, преображающая мир.
Но когда происходит крах старой рассудочной мысли, особенно нужно призывать к
творческой мысли, к раскрытию идей
духа.
Но мысль по природе своей динамична, она есть вечное движение
духа, перед ней стоят вечно новые задачи, раскрываются вечно новые меры, она должна давать вечно
творческие решения.
В России никогда не было
творческой избыточности, никогда не было ничего ренессансного, ничего от
духа Возрождения.
Дух же для меня есть свобода,
творческий акт, личность, общение любви.
Перво-жизнь есть
творческий акт, свобода, носительницей перво-жизни является личность, субъект,
дух, а не «природа», не объект.
Но ортодоксальные системы не хотят знать никакой новой проблематики, относятся подозрительно и враждебно к
творческому беспокойству, к исканию, к борениям
духа.
Невозможна
творческая философская мысль, если нет сферы проблематического, нет мучительных усилий разрешить новые вопросы, нет искания истины, которая не падает сверху в готовом и застывшем виде, нет борений
духа.
Только жившие в это время знают, какой
творческий подъем был у нас пережит, какое веяние
духа охватило русские души.
Меня называли модернистом, и это верно в том смысле, что я верил и верю в возможность новой эпохи в христианстве, — эпохи
Духа, которая и будет
творческой эпохой.
Но по
духу своему странниками были и наиболее
творческие представители русской культуры, странниками были Гоголь, Достоевский, Л. Толстой, Вл. Соловьев и вся революционная интеллигенция.
Утверждение свободы внутренней, свободы
духа, свободы во Христе не может не вести к
творческому перерождению всего общества и всей природы, к творчеству истории как пути к спасению и избавлению от зла и страданий.
Средние века не есть эпоха варварства и тьмы; этот старый взгляд давно уже оставлен культурными историками, наоборот, это эпоха великого напряжения
духа, великого томления по абсолютному, неустанной работы мысли, это эпоха культурная и
творческая, но не дневного творчества, а ночной культуры.
Богатая культура, культура красивая и
творческая связана кровно с христианской мистикой и символикой, с культом, с тем
духом, который создал икону, зажег перед ней лампаду и воскурил ладан.
Но истину нужно заслужить, и потому познание истины есть подвиг цельной жизни
духа, есть
творческое совершенствование бытия.
Решимость эта заключалась в том, чтобы исследовать в самом источнике, узнать от чистых сердцем и нищих
духом (сии суть столпы), нужны ли помпадуры. В каких отношениях находится к этому источнику практика помпадурская и в каких — практика законов? которая из них имеет перевес? в каком смысле — в смысле ли
творческом, или просто в смысле реактива, производящего баламут?
Долго ходили репетиторы и приготовляли меня в пятый класс, потом я служил по различным ведомствам, проводя большую часть дня совершенно праздно, и мне говорили, что это — умственный труд; моя деятельность в сфере учебной и служебной не требовала ни напряжения ума, ни таланта, ни личных способностей, ни
творческого подъема
духа: она была машинной; а такой умственный труд я ставлю ниже физического, презираю его и не думаю, чтобы он хотя одну минуту мог служить оправданием праздной, беззаботной жизни, так как сам он не что иное, как обман, один из видов той же праздности.
Он говорил со мною ласково и охотно о
творческой силе любви, о том, что надо развивать в своей душе это чувство, единственно способное «связать человека с
духом мира» — с любовью, распыленной повсюду в жизни.
С детским любопытством смотрит тогда человек на раскрывающийся пред ним божий мир; все его поражает, все удивляет, во всем представляется что-то дивное, таинственное, в благоговении и умилении повергается он пред непонятными для него красами и величием мироздания и населяет весь мир живыми образами, порождением своего
духа, стремящегося выразить себя в
творческой деятельности.
И духовный пол вообще бывает сложным, ибо каждая личность представляет собой индивидуальное и своеобразное смешение стихии мужской и женской, и этим обусловлена
творческая напряженность, эротика
духа.
Даже и тело человека было поставлено ему как задача
творческого подвига и усилия, связанного с подвигом его
духа.
«Fiat есть терпкая матка (herbe Matrix) в первой воле отца, и оно схватывает (fasst) и держит природу, которую
дух формирует рожденную от Меркурия, и это есть
дух Божий» [IV, 41, § 48, ср. 483, § 2, 510, § 27.]. «Das göttliche Schuf, als die Begierde der ewigen Natur, welche das Fiat der Kräfte heisst» [Божественное творение, как страстное желание вечной природы, называется
творческим «Да будет» (нем.).] [IV, 495, § 13.], и соответствует в системе Беме «да будет» Моиссеевой космогонии.
Искание шедевра [Выражение, возможно, навеянное названиями двух «философских этюдов» Бальзака: «Неведомый шедевр» и «Поиски абсолюта» (М., 1966).], при невозможности найти его, пламенные объятия, старающиеся удержать всегда ускользающую тень, подавленность и род разочарования, подстерегающего
творческий акт, что же все это означает, как не то, что человеческому
духу не под силу создание собственного мира, чем только и могла бы быть утолена эта титаническая жажда.
Всякое проявление творчества, каковым является
творческий акт, насколько он закрепляется в продукте, всякое выхождение
духа из трансцендентности в имманентность, совершенно его не исчерпывает.
Здесь говорит уже не искусство, но та могучая стихия человеческого
духа, которою порождается искусство, то взывает не виртуоз определенной ars, не профессионал, но артист в
духе, художник-человек, осознавший
творческую мощь Красоты чрез посредство своего искусства.
Это свидетельствует о развитии
духа научности вообще, а вместе с тем и о
творческом упадке религии, при котором коллекционирование чужих сокровищ заставляет забывать о своей собственной бедности [Такое значение развития науки о религии отметил еще Гегель: «Если познание религии понимается лишь исторически, то мы должны рассматривать теологов, дошедших до такого понимания, как конторщиков торгового дома, которые ведут бухгалтерию только относительно чужого богатства, работают лишь для других, не приобретая собственного имущества; хотя они получают плату, но их заслуга только в обслуживании и регистрировании того, что составляет имущество других…
Он опознается не принудительностью внешних чувств, не насильственно, но свободным,
творческим устремлением
духа, исканием Бога, напряженной актуальностью души в этом направлении.
Интуиция о трансцендентности
духа по отношению ко всем своим определениям или продуктам лежит и в основе философии творчества у Н. А. Бердяева (цит. соч.). но и он видит недостаточно различие между образом и Первообразом, между беспредельным творчеством человека на основе софийности и абсолютным божественным
творческим актом.
Вся русская литература XIX века находится вне классицизма и романтизма, она реалистична в глубинном смысле слова, и она свидетельствует о борении
духа субъекта-человека, о трагедии творчества, исходящего в объективацию, она ищет высшей
творческой жизни.
Эта свобода не есть свобода воли, как свобода безразличия, не есть свобода воли в школьном смысле, она глубже, связана с целостным существованием человека, она есть свобода
духа,
творческая духовная энергия.
Эта духовная память напоминает человеку, поглощенному своим историческим временем, что в прошлом были великие
творческие движения
духа и что они должны наследовать вечность, они напоминают также о том, что в прошлом жили конкретные существа, живые личности, с которыми во времени экзистенциальном у нас должна существовать связь не меньшая, чем с живыми.
Вечная жизнь достигается не умерщвлением и уничтожением страстной напряженности жизни, а её духовным преображением, овладением её
творческой активностью
духа.
О
духе нельзя мыслить интеллектуально, как об объекте,
дух есть субъект и субъективность, есть свобода и
творческий акт.
В объективации
духа высшее притягивается вниз и приспособляется; в
творческом воплощении
духа низшее, материя мира, поднимается, и происходит изменение мировой данности.
Психическая жизнь человека заключает в себе активное
творческое начало, синтезирующее личность, это есть активность
духа в человеке, пронизывающая не только душевную, но и телесную жизнь.
Если эстет живет в мире своих ощущений и эмоций, то это совсем не означает, что он живет в экзистенциальном мире субъектности, в мире
духа, свободы и
творческой активности.
Похоть жизни во всех сферах побеждает
творческое горение
духа.
Добрые дела есть ведь также охлаждение
творческого огня любви в человеческом сердце, как философская книга есть охлаждение
творческого огня познания в человеческом
духе.
Нужно с детства нравственно воспитывать человека в
духе, противоположном инстинктам тиранства, в котором истощается и истребляется
творческая энергия.
Но вечность совсем не есть остановка движения, прекращение
творческой жизни, вечность есть
творческая жизнь иного порядка, есть движение не в пространстве и времени, а движение внутреннее, символизирующееся в движении по кругу, а не по прямой линии, т. е. внутренняя мистерия жизни, мистерия
духа, в которую вобрана и вся трагедия мировой жизни.
И вот
творческий и свободный
дух человека восстает против этого рабства смерти, рабства фатальному будущему.